«Антивирус» на Ямале: как уникальный проект «Газпром нефти» помог региону бороться с коронавирусом

Детские утренники, открытые кинотеатры, спортзалы, торговые центры и кафе. Дистанционка в школах только в крайних случаях и для отдельных классов. Ямал постепенно ослабляет связанные с коронавирусом ограничения, медленно, но уверенно возвращаясь почти к привычному, «доковидному» образу жизни.

Процент коллективного иммунитета растет вместе с количеством вакцинированных. Нет недостатка в масках, противовирусных, медики больше не вынуждены буквально жить в «красных зонах». Четвертую волну, говорят в ямальском депздраве, регион, можно считать, победил.

Хотя еще полтора года назад слово «победа» по отношению к коронавирусу не то что с опаской – не произносили вообще. Тогда, весной 2020-го, регион лицом к лицу столкнулся с инфекцией.

В аптеках начали пустеть полки: маски, перчатки, антисептики оказались в дефиците, а цены на них в Интернете росли как на дрожжах.

Медики месяцами не выходили из «красных зон». В больницах шла не просто борьба за жизнь, там была война. Война с жестоким, беспристрастным, безжалостным врагом.

Ограничения становились жестче, а «оборону» держали не только региональные власти. В условиях тотальных ограничений серьезный вызов коронавирус бросил и нефтяникам: останавливать производство нельзя, людей необходимо обезопасить. На ямальские промыслы едут со всей страны: вахтовый «трафик» измеряется десятками тысяч.

Пандемии нужно было дать сильный и мощный ответ. И им стала программа «Антивирус».

________________________________________________________

«Первая проблема – тестирование»

Новопортовское месторождение. Одно из крупнейших на полуострове Ямал. Окруженный своенравной тундрой и ледяными водами Обской губы промысел. Как говорят нефтяники – автономный. Языком обывателя – труднодоступный.

Дороги сюда нет. Никакой. Вся логистика завязана на вертолетных перевозках, а они напрямую зависят от погодных условий. Одна вахтовая смена – около трех тысяч человек со всей страны. В том числе из регионов, где на тот момент уже десятки зараженных.

«Мы понимали, в каких находимся условиях. Если бы на промысел попал хоть один заболевший, пошла бы цепная реакция. Плюс ко всему, сильная зависимость от погодных условий: борт санавиации иногда приходится ждать до трех дней. В случае с коронавирусом, если необходимую медпомощь не оказать вовремя, это может привести к фатальным последствиям. Тогда остро и встал вопрос о необходимости тестировать персонал и создавать буферные терминалы», – говорит директор по производственной безопасности «Газпромнефть-Ямала» Анатолий Суходолов.

И первая сложность, с которой столкнулись нефтяники, как раз и была проблема тестирования. Сеть лабораторий в регионе еще не развита, экспресс-тестов нет, с тест-системами для ПЦР тоже тяжело.

Вопрос решали через новосибирский «Вектор»: договорились о поставке необходимого в Новый Уренгой, и уже в марте первые ПЦР сдали больше сотни сотрудников «Газпромнефть-Ямала».

«В компании есть такое понятие – барьерная логика. Оно идет от рисков. С одной стороны, есть риск, с другой – матрица, как управлять этим риском. Мы создали оперативный штаб, во главе с техническим директором, в который вошли все основные службы дочернего общества, таким образом сформировали команду, готовую правильно расставить барьеры, быстро реагировать на ситуацию и принимать правильные решения, чтобы не завезти вирус на промысел», – отмечает Суходолов.

________________________________________________________

«Цены выросли в разы»

«За первую неделю пандемии, пока сидела дома, я, наверное, штук сто сшила. В ход пошло все, что имелось в запасе: ситец, бязь, резинка. Я думала, что этого хватит на какое-то время, но оказалось, что вопрос с масками для людей стоит очень остро», – вспоминает Татьяна Беккер.

Точному подсчету их количество уже и не поддается. Да и времени на это тогда не было. Перед Татьяной Беккер, сотрудницей «Газпромнефть-Ноябрьскнефтегаза», стояла совсем другая задача. Не менее важная и амбициозная, чем любая производственная.

«На тот момент на предприятии уже был создан оперативный штаб по борьбе с коронавирусом. Предпринимались разные меры: разделение работников на группы, удаленный метод работы, тестирование. В аптеках масок уже не было. А я работаю как раз в службе, где подрядчикам «Ноябрьскнефтегаза» выдаются пропуска. И я понимала, что мне нужно будет контактировать и с коллегами, и со специалистами сторонних компаний. Обезопасить нужно было и себя, и их», – добавляет женщина.

Запасы дома быстро иссякли. Так же стремительно закончились материалы и в ближайшем магазине, где кроме продуктов продавали относительно недорогую ткань. Тогда Татьяна стала заказывать в Интернете. Правда, уже совершенно по другим ценам.

«Цены, конечно, выросли сразу. Ситец почти в три раза подорожал, резинка чуть ли не в четыре раза. Я заказывала перчатки, обычные, латексные, коллегам чтобы раздать. Цена при заказе была 200 рублей, а когда пришла выкупать, они уже стоили две тысячи. Деваться было некуда, я их купила», – говорит Татьяна.

________________________________________________________

«Это была необходимость»

Наряду с производственными терминами в обиход нефтяников прочно вошли и новые понятия – обсерваторы, «зеленый коридор», продленная вахта. Две недели до заезда на промысел люди были под пристальным медконтролем: тестирование, ежедневный мониторинг состояния здоровья.

«Несмотря на наличие ПЦР-тестирования, мы понимали, что необходимо делать определенную «воронку». Появились буферные терминалы, там люди находились по 14 дней до заезда на промысел. Мы обеспечили их питанием, дважды в день медики делали обход, следили за состоянием здоровья людей. Раздали бесплатный Wi-Fi, чтобы время вынужденного пребывания вне промысла люди могли потратить с пользой: для этого запустили программу по обучению», – продолжает Анатолий Суходолов.

Обсерваторы решали сразу два глобальных вопроса. Во-первых, существенно снизили риск попадания зараженных на промысел. Во-вторых, тем, у кого уже в буферной зоне, после инкубационного периода, проявлялись симптомы заболевания, оперативно оказывали медпомощь на месте, в Новом Уренгое.

«Следующим этапом стали «зеленые коридоры». Мы понимали, что создать безопасные условия нужно было и после выхода работника из обсерватора. Это были «чистые» автобусы, водители, вертолеты. Что касается продленной вахты, да, на первом этапе людям было не очень комфортно, но старались максимально взаимодействовать с ними, чтобы объяснить, зачем это нужно. Когда в таком режиме отработали первые 2-3 вахты, уже сами сотрудники говорили о том, что это действительно необходимая и важная мера», – говорит Анатолий Суходолов.

________________________________________________________

«Обращаться в квартиру № 42»

Она приходила с работы и почти сразу садилась за швейную машинку. Шила до глубокой ночи, на работе маски разлетались моментально, но в городе потребность в них оставалась высокой. Тогда Татьяна повесила объявление в подъезде: «Кому нужны маски, обращаться в квартиру № 42».

«Сначала приходили соседи, потом друзья соседей, потом друзья друзей соседей. Дальше – сарафанное радио. Мне писали в соцсетях, а после сюжета на местном ТВ стали подходить в магазинах и на улицах – просили маски. Потом волонтёры проекта "Будущее Арктики", я с ними тесно сотрудничаю, предложили поучаствовать в акции "Северяне против коронавируса". И я согласилась», – говорит Татьяна Беккер.

Татьяну обеспечили тканью, привезли резинку. Ей оставалось только шить. И она шила. От боли разламывало спину, но времени жалеть себя не было.

«Для меня это была некая отдушина. Не зря же говорят, постоянная занятость – лучшее лекарство. Было такое самоуспокоение, что вроде чем больше я сошью, тем будет безопаснее, и распространение вируса хоть немного, но снизится. Люди пытались сунуть мне какие-то деньги, спрашивали, сколько должны, но я сказала сразу – маски шью бесплатно», – добавляет она.

Однажды на пороге ее квартиры появилась женщина. Заплаканная, с упаковкой одноразовых масок в руке. Эта упаковка, как позже узнала Татьяна, была последней в городе. За десяток одноразовых масок та женщина заплатила 980 рублей.

«Она мне говорит, вы извините за беспокойство, но у меня муж едет на вахту неизвестно на сколько, а эти маски – единственное, что у нас есть. Представляете? Десять масок одноразовых! Это же на два дня, если по правилам менять их каждые два часа. И она стоит в слезах. У меня сердце ёкнуло, я собрала все, что было, и ей отдала», – вспоминает Беккер.

________________________________________________________

«Многие не верили, что она выживет»

«Первого «тяжелого» пациента я надолго запомнила. Это была женщина, приезжая, не из нашего города. Пневмония была у нее очень тяжелая, а когда сделали КТ, поняли – коронавирус добрался и до нас», – рассказывает заведующая реанимацией COVID-госпиталя Ноябрьска Наталья Золотовская.

Пока мир пытался привыкнуть жить в новых условиях, врачи оказались с новым врагом лицом к лицу. Схватка была нелегкой: коронавирус – болезнь неизученная, коварная – ловко обходил привычные методы лечения и диктовал свои условия. Пациентов с каждым днем становилось только больше, а времени на элементарное – даже на сон – у медиков почти не оставалось.

«Спали очень мало, особенно в первые месяцы. Когда госпитализация достигала пиковых значений, расформировывались отделения под ковидные госпитали, рассчитывать на отдых не приходилось. Заболеваемость увеличивалась стремительно, постоянно нарастала потребность в коечном фонде. Потом были первые смерти. Это ведь не только для близких пациента большое горе. Это и для врачей утрата. Мы ведь хоть и понимаем, что не все болезни лечатся, но всегда и каждому пациенту идем с надеждой», – говорит Золотовская.

Как и все, медики нуждались в средствах защиты. Перчатки, маски, костюмы разлетались вмиг. Больницам нужны были аппараты КТ, ИВЛ, дорогостоящие медикаменты и кислород. Их поставки тоже входили в проект «Антивирус».

«Ни одному бюджетному учреждению не потянуть такой объем. Мы знаем, что даже в Европе была нехватка препаратов, аппаратов ИВЛ и кислорода. Но я считаю, нам повезло. Благодаря помощи от предприятий ТЭК не пришлось видеть, как люди гибнут без кислорода. Для нас закупались средства защиты, аппараты ИВЛ, концентраторы, дорогостоящие препараты, жизненно необходимые для лечения коронавируса», – добавляет медик.

Не перестали получать помощь от нефтяников больницы и после стабилизации ситуации. В итоге к концу первой волны в медучреждениях образовался даже некий резерв. Это, говорит Золотовская, было как нельзя кстати.

«Первоначально ведь никто не прогнозировал ситуацию так, как она повернулась: коронавирус продиктовал свои условия. Мы думали, что первая будет большая волна, вторая – небольшая, а потом все пойдет на спад. Но вышло так, что третья волна оказалась затяжной, следом пришла и четвертая волна, поэтому резерв был очень кстати. Любая помощь в этой ситуации неоценима», – резюмирует Наталья Золотовская.

Ту самую первую «тяжелую» пациентку она действительно не забыла. Многие ее коллеги в положительный исход не верили: слишком сильное было поражение. Женщину спасли. Спасли, говорит Золотовская, вопреки. Это была их первая такая тяжелая, но такая обнадеживающая победа.

________________________________________________________

«Пандемия забрала у нас троих»

Эта война остается щедрой на потери. 954 погибших. И это только на Ямале. Несли потери и медики. «Ангелы в белых халатах», буквально вырывающие пациентов из цепких лап смерти, оказались смертными сами. Пандемия забрала троих. Врача, фельдшера и водителя. Целая бригада.

«Один наш сотрудник, Игорь, они с женой решили переехать, и вот в последний день работы он вышел, мы на улице встретились, я пожал ему руку и больше никогда не видел. Уже там, дома, он попал в больницу и, к сожалению, не справился…» – рассказывает главврач «скорой» Ноябрьска Виктор Гордиенко.

Переболели тоже почти все. Еще в первую волну, когда количество вызовов в сутки с нескольких десятков в момент подскочило до нескольких сотен.

«Сначала был как будто ступор какой-то. Потребовалось время, чтобы осознать: коронавирус уже здесь, есть зараженные и людям грозит реальная опасность. Когда пошли первые больные, было даже немного страшно. Но все эти эмоции на пациентах отражаться не должны. Мы работали несмотря ни на что», – добавляет врач.

Как и больницам, «скорой» нужен был крепкий тыл и запас средств защиты. Медикам привозили маски, поставляли костюмы, но главное, говорит Гордиенко, решили вопрос с заправкой машин. Бесплатное топливо для медиков тоже часть проекта «Антивирус».

«Газпром нефть», помимо СИЗов, еще и полностью обеспечила нас ГСМ. Нефтяники вообще в этом плане молодцы, нам никогда не отказывали, всегда приходят на помощь. На самом деле, слов не хватит, чтобы выразить благодарность за топливные карты. Они ведь нам до сих пор помогают», – поясняет главврач «скорой».

________________________________________________________

«Не сразу, но мы вышли «в ноль»

Следующее, с чем пришлось смириться в новой, «ковидной» реальности, – «удаленка». Безапелляционно она вынудила специалистов практически каждой сферы «спрятаться» за экранами мониторов и учиться работать в новом, казалось, почти невероятном формате.

«Нам ведь необходимо было думать не только о промыслах. Людей в офисах тоже нужно было разобщить. Сначала на удаленный режим работы в «Газпром нефти» переводили возрастных сотрудников, потом семейных с детьми, тех, кто в зоне риска по здоровью. Постепенно этот формат даже стал практически неотъемлемой частью нашей жизни, в том числе производственной», – говорит Анатолий Суходолов.

Вместе с тем, несмотря на то, что сейчас необходимости в массовом «дистанте», двухнедельной изоляции и длительной вахте как таковой уже нет, антиковидная дисциплина у нефтяников остается жесткой.

На смену обсерваторам пришли изоляторы, тестирование теперь проводят непосредственно на промыслах, там же усилены штаты медбригад. Появился в «дочках» «Газпром нефти» и недоступный в самые тяжелые месяцы пандемии метод защиты – вакцинация.

«У нас свой хороший медкабинет, там мы организовали вакцинацию и ревакцинацию. Сейчас у нас порядка 92-93% коллективного иммунитета. Вместе с тем после перенесенного заболевания у некоторых сотрудников начинаются отклонения в здоровье, и мы понимали, что этим нужно заниматься. Поэтому было запущено скрининговое медицинское обследование (чек-ап), запущен чек-ап для всех, кто переболел коронавирусом. Мы организовали углубленное обследование, это полный медосмотр, в том числе консультации узких специалистов, то есть общая оценка состояния здоровья», – резюмирует Анатолий Суходолов.

________________________________________________________

«Вопреки обстоятельствам»

Июнь 2021 года. Ситуация постепенно начинает стабилизироваться. Принятые меры оказались настолько эффективными, что нефтяникам не просто удалось вернуться к прежним показателям, но и получить новый импульс в развитии и реализации амбициозных проектов. Одним из таких стал запуск Тазовского месторождения – первого в России промысла, старт которому был дан в условиях пандемии: «Антивирус» в очередной раз оправдал свое «имя».

________________________________________________________

«Я чувствую себя в безопасности»

О дефиците масок и антисептиков ямальцы не вспоминают уже несколько месяцев. Но Татьяна Беккер продолжает шить. Не в таком количестве, как раньше, но спрос есть, говорит она.

В сентябре собирали наборы для детей из малоимущих семей: помимо канцтоваров туда вкладывали и маски. Недавно такие же антиковидные подарки получили и воспитанники местного интерната для КМНС.

«Я не думала, что для них это будет так востребовано. Мы каждый год к школе делаем подарки ребятам, они ждут их, всегда радуются. Но, когда я достала многоразовые маски, они меня окружили и стали кричать: и мне, и мне такую! Я удивилась их отвественности», – добавляет Беккер.

Она переболела сама, относительно легко. Тяжело перенес муж – лежал в ковидном госпитале. Когда встал вопрос вакцинироваться или нет, Татьяна не сомневалась.

«Я считаю это правильным. Маски носить нужно. Соблюдать социальную дистанцию нужно. И вакцинироваться нужно. Во всяком случае, я за вакцинацию. Так я чувствую себя в безопасности», – резюмирует Татьяна.