Всеволод Черепанов: «Ямал – непаханое поле для геологов». ВИДЕО

Стоит ли ждать открытия новых газовыми месторождений в ЯНАО, почему работа в Арктике – это престижно и как повлияли на отрасль санкции? В специальном проекте «Ямал 1» «Первые в Российской Арктике» интервью с главой «Газпром Недра» Всеволодом Черепановым.

До двух триллионов кубометров газа в ближайшие годы готовы вовлечь в разработку в ЯНАО. О перспективных проектах отрасли, которые готовы в короткие сроки запустить в регионе, еще в сентябре говорил губернатор округа Дмитрий Артюхов.

Тогда глава арктического региона отметил – запасы практически под ногами, там, где есть развитая инфраструктура. Довольно позитивные прогнозы делают и геологи. По мнению специалистов, сейчас в регионе остается как минимум половина неизученной добывающими предприятиями территории.

Стоит ли ждать открытия новых газовых месторождений в ЯНАО, почему работа в Арктике – это престижно и как повлияли на отрасль санкции? В специальном проекте «Ямал 1» «Первые в Российской Арктике» интервью с главой «Газпром Недра» Всеволодом Черепановым.

Западная Сибирь – кормилица России

- Всеволод Владимирович, вы, ваша компания и ваши коллеги видятся некими волшебниками, которые точно знают, где в стране есть те самые достояния страны. Расскажите, какие регионы сегодня являются самыми перспективными для разведки и добычи?

- Нужно особенно отметить регион, где наша работа не то что продолжается, она будет продолжаться еще долго. Регион с большой историей – это Ямал. Западная Сибирь – кормилица нашей страны. Считается, что региональные работы здесь закончены, но продолжение в части изучения глубинных слоев, возможности периферийных участков, участков, на которые еще не дошло лицензирование, безусловно, для нас тоже в приоритете. Также Ямальский полуостров – мы там проводим и сейсмические работы, и бурение на самых крупных месторождениях современности – на тех гигантах, которые в ближайшем будущем будут разрабатываться. Бурим, оцениваем перспективы, уточняем структурные особенности месторождений.

- Когда-то Ямбург, Большой Уренгой, Бованенково громко звучали на всю страну, на весь мир. О таких месторождениях мы еще услышим? Появятся новые Бованенково?

- Такие крупные, известные и великие, скорее всего, в прошлом. Но сейчас есть возможность добывать уже распределенные углеводороды, те, которые не консолидированы. Технологии сейчас позволяют обеспечить доступы в такие места и регионы, о которых раньше никто даже и подумать не мог. У нас, скажем, на Ямале при всей плотности исследования и бурения и нефтяниками, и газовиками – около 50% изученности территории. Остальные 50% – это бесконечное поле для работы. Там, возможно, мы будем ожидать каких-то новых открытий. Я на это очень надеюсь.

- С каждым годом процесс усложняется?

- Да. Меняется глубина поисков, а значит, компаниям нужно брать курс на высокотехнологичность. Кроме того, удаленные регионы, труднодоступные. Большое перемещение техники, людей, ресурсов – это затраты. Вот это основные наши вызовы: технологические и вызовы с точки зрения различных факторов, в том числе и природных. Конечно, процесс меняется. Идет эволюция методов и способов изучения. Но опять же, сказать, что 50 лет назад это были легкие запасы – нельзя. В те времена стояли не менее сложные задачи перед нашими предшественниками, но совсем другой был инструментарий, методики были недоработаны. Новые времена порождают новые проблемы, поэтому научиться их решать – профессиональная задача.

- Планирование – это всё. Мы всегда живем «десятилетками». И геология – это всегда планирование. Скажите, куда ведет тернистый путь, а может, он вообще не тернистый, геологию лет через десять?

- Хороший вопрос, мы действительно планируем. У нас есть краткосрочные задачи, есть среднесрочные и долгосрочные. В первую очередь, мы привязаны к государственному плану. Ставятся стратегические задачи, и под эти задачи идет планирование. Например, в «Газпроме» существует программа развития минерально-сырьевой базы. Сейчас эта программа рассчитана до 2045 года. Примерно на 30 лет вперед мы уже знаем, что нам предстоит и куда нам идти, куда основные усилия направлять, где лицензионные участки получать, какой регион самый неисследованный. Выстраивая свое будущее, мы, конечно, смотрим на то, чтобы обеспечить современным инструментарием, приборным парком, нам нужна модернизация, нам нужна реновация нашего оборудования. Все-таки оборудование, на котором мы работаем, имеет предельные сроки службы, оно изнашивается, а в суровых условиях, в которых мы работаем, это происходит быстрее. Это основная задача – получить инвестиции в нашу отрасль и направить и на обновление приборного парка. Также во внимании новые направления геологии. То, что мы знаем, традиционное – бурение, методы дистанционного изучения. Скорее всего, глубина этого изучения на уровне микроструктур. Нам необходимо больше знать компонентный состав газа, знать способы миграции этого газа или нефти. Важнейший вопрос «Где возникает нефть?» На него до сих пор никто не ответил. То ли это постоянный продукт генерации мантии, то ли это все-таки продукт органического происхождения. Ответив на эти глобальные задачи, мы поймем те области и те направления, где нам нужно развиваться на перспективу.

Всеволод Черепанов с журналистом "Ямал 1" Ларисой Сафоновой

- Давайте поговорим о цифровой революции и импортозамещении. Насколько это возможно, насколько это рядом и как вы оцениваете импортозамещение с сегодняшней геополитической ситуацией в стране?

- Безусловно, если мы сейчас изолированы от каких-то технологий, которые обеспечивают другие страны, то, соответственно, нам нужно что-то делать. Мы не говорим как о таковом импортозамещении. Лучше говорить об импортоопережении, потому что плестись в хвосте – это одна история: повторять пройденное – это быть позади. А вот импортоопережение, делать что-то свое – это, мне кажется, более правильный путь.

- Получается? Есть такие примеры сегодня?

- Сегодня наша компания является платформой или испытательным полигоном для тех программных продуктов, которые есть в России. Это сознательный выбор, и не только выбор, а назначения с точки зрения государства. Мы участвуем в индустриальном центре компетенций и своим ресурсом обеспечиваем испытания российских программных продуктов. Подходящая компания, лидер отрасли в части геологоразведки, поэтому государство доверяет испытывать нам на своей базе такие новые продукты. Самые современные направления на базе нашей компании реализуются, и мы уходим от каких-то традиционных методов в сторону моделирования этих методов.

Работа в Арктике – привилегия

- Скажите, вам не приходится проводить кастинг, кто поедет работать в Арктику? Это же привилегия – попасть в такой проект. Что-то из разряда «полететь в космос». Много желающих сегодня? Очередь выстраивается?

- Вы правы, конечно. Я тоже считаю, что это привилегия попасть на такой проект. Безусловно, с точки зрения профессионалов там отбор, там лучшие. Каждый знает свое место, свою задачу, характер действий, и в этом смысле, конечно, у нас проблем с точки зрения кадрового состава не возникает. Желающие работать есть, это даже не касается материальной стороны дела – это престижно. Престижно работать на шельфе, в таком регионе фантастическом. Можно писать историю жизни людей, которые там работают.

- Для вас, как для руководителя компании, это тоже вызов – создать условия для того, чтобы люди там жили и работали. Насколько это сложно или абсолютно не составляет труда? Что приходится делать для того, чтобы условия проживания и работы там были максимально комфортными?

- В первую очередь, у нас есть программа, которая обеспечивает здоровье. Их много, они разные. У нас есть программы жилищной направленности. Мы субсидируем съем жилья для людей, которые переезжают с одного места жительства на другое. Мы помогаем молодым семьям, у нас есть ипотечные программы, где люди также участвуют. Это большое подспорье с точки зрения приобретения нового жилья. Мы стараемся максимально отвечать на запрос людей. Если какие-то проблемы индивидуальные, локального характера – решаем точечно.

Фото из личного архива Всеволода Черепанова

- Вместе с тем благотворительная и спонсорская программа тоже не чужда для вашей компании. Исходя из чего принимаете решение помогать? И кому?

- У нас нет каких-то привилегий с точки зрения программ благотворительности. Головная компания берет на себя обязательство работать с регионами. Я знаю, например, большой «Газпром» подписывает с губернатором соглашение, там определенный уровень финансирования. И эти деньги тратятся на нужды и развитие этих территорий. Как правило, это социальные или инфраструктурные проекты. У нас есть собственная программа благотворительности, она тоже привязана к регионам. Могу с гордостью сказать, что самый большой объем финансирования у нас приходится на Ямал. Это программа поддержки КМНС, обеспечения быта – покупка печного топлива, средств труда для их повседневной работы, это поддержка праздничных мероприятий, оленеводства. Мы покупаем национальные инструменты, национальную одежду. Вплоть до того, что мы на удаленных улусах Якутии покупаем для школы спортивный инвентарь, планируем территорию под футбольную площадку, отсыпаем песком, ставим сетку, и это уже хорошо.

Геология – это свобода

- Так сложилось, что геология всегда была окутана романтикой. Сегодня это поменялось? Для вас, как для генерального директора большой российской компании, эта романтика по-прежнему остается, она с вами?

- Да, мне кажется, что романтика – это внутреннее ощущение кайфа от той работы, которую ты имеешь. Это ощущение первозданности, ощущение того, что ты самый первый, это ощущение единения с природой, это творческое наполнение тебя. Вот это романтика, и без этого работать неинтересно.

- Геология – это свобода?

- В каком-то смысле да. Знаете, нет тесноты, нет такого окружения, тактильности. Для меня геологи – это люди, которые вообще без потолка. Для которых мир безграничен и нет ничего невозможного.

Фото из личного архива Всеволода Черепанова

- Один из героев нашего проекта – экс-губернатор Ямала Дмитрий Кобылин – тоже геолог. И отвечая на вопрос «Почему геология?», сказал – так настоял отец. А как сложилось у вас?

- Конечно, мы опираемся на опыт людей, которые нас окружают. Он опирался на опыт своей семьи. Я тоже. Моя мама – гидрогеолог. Человек, который ищет подземные источники воды. Отец – геолог. И я в детстве лето часто проводил в партии, с отцом. Походы, рыбалки, поездки на лошадях: геологи в те времена много работали с лошадьми – переезжали с места на место, это основной был транспорт их. Мне это нравилось, особенно в сравнении с работой в замкнутом пространстве, где-нибудь на заводе. Мне хотелось, чтобы это было связано с природой, поэтому выбор был очевиден.

- И заключительный вопрос. Ваши мечты, как генерального директора и как обычного человека, они чем-то схожи? О чем вы сегодня мечтаете?

- Мои чаяния и надежды связаны с развитием страны, социумом и народом. Все сегодняшние проблемы мне близки, они заставляют сопереживать вместе со всеми, здесь я не уникален. А с точки зрения компании я, как человек, который работает в ней, горжусь этой компанией, горжусь людьми, которые в ней работают. Безусловно, вижу ее будущее в том, чтобы мы развивались, не стагнировали. Хочу, чтобы больше в компанию приходило молодежи, а те, кто тут уже давно работает, чувствовали себя уверенно, защищенно. Чтобы у них была возможность и в материальном, и в любых других планах проживать свою жизнь достойно и работать с полной отдачей сил.