«Поражение надо съесть»: Сергей Мигицко о любви к «Зениту» и Петербургу

— Сергей Григорьевич, мы встретились с вами на одном из самых любимых стадионов петербургских болельщиков, на «Петровском» стадионе. Скажите, пожалуйста, для вас это тоже особое место?

— Естественно, это особое место. Я даже не верю, что я стою вот в этой чаше, потому что когда-то она была заполнена до предела. Люди сидели, стояли, чуть ли не висели вообще. Это место побед «Зенита». На этом стадионе «Зенит» одержал очень много ярких, хороших побед. Нельзя говорить, что это единственный стадион. Я начинал болеть за «Зенит», когда он играл на стадионе имени Сергея Мироновича Кирова. Это тоже знаковое место, но «Петровский» как-то так, знаете, по-особому сблизил людей. Наверное, потому, что этот стадион не очень большой, и сюда пробивались наиболее верные, яркие и ярые поклонники нашей любимой команды. Вот, чем является для меня «Петровский».

— Вы уже начали говорить про стадион Кирова. Расскажите, пожалуйста, более подробно, как вообще впервые попали на «Зенит» и почему решили болеть именно за эту команду? Ведь раньше вы были болельщиком другой команды.

— Я действительно приехал из другого города и болел вообще за другую команду. И то ли на втором курсе, то ли на третьем театрального института, меня однокурсники пригласили сходить на стадион Кирова на матч «Зенита». Ну ладно, я вообще футбол очень любил и люблю сейчас, и я пошёл. И вы знаете, меня так вдохновила атмосфера на стадионе Кирова. Стадион Кирова был заполнен до отказа. Шли болеть заводами, цехами, предприятиями, экипажами кораблей и так далее. Там по одному мало кто ходил. И семьями ходили, и дети были. И была потрясающая, жаркая атмосфера. Мне понравилось, как трудовой город болел за свою любимую команду. И я постепенно стал ходить на «Зенит» всё чаще и чаще. Тогда не было у нас экипировок, но был какой-то особенный дух. А потом мы начали знакомиться с футболистами, поскольку наши профессии немножко похожи, мы друг в друге нуждаемся. Мы артисты хотим смотреть яркую игру на поле, а футболисты хотят видеть яркую игру на сцене. Это нас очень сблизило. И у нас были потрясающие знакомства и потрясающие вечера. Со многими футболистами «Зенита» мы стали и остаёмся друзьями.

— А с кем у вас сложились наиболее близкие контакты? Кто самый лучший ваш друг?

— Вы знаете, ведь футболу присуща смена поколений. Вы понимаете, футболист 50 лет на поле играть не может. Самые тёплые отношения у меня сохранились вот с тем «Зенитом» — чемпионом Советского Союза 1984 года, мы и сейчас дружим с Сергеем Веденеевым. Тепло общаемся с Юрой Желудковым. Были очень близки по духу с Серёжей Дмитриевым.

Я люблю этот город, он меня сделал. Здесь жили и живут ещё, слава богу, мои учителя, мои партнёры, мои однокурсники, мои соседи, мои друзья. Я люблю этот город, как Александр Яковлевич Розенбаум поёт в своей чудесной песне. А в городе есть команда «Зенит». Это городская команда, которая уже давно вышла за пределы города. «Зенит» — это уже достояние, я думаю, земного шара, потому что в разных уголках земного шара болеют за команду. Но мне нравится то, как относятся к «Зениту». Мне нравится, как горожане относятся к команде. Наш «Зенит». «Зенит» — ты у Питера один», как справедливо поётся в песне того же Александра Яковлевича. Мне нравится, что «Зенит» стал каким-то символом города, любимой игрушкой, каким-то членом семьи.

У меня внук живёт в Москве, а болеет за «Зенит».

Мой одноклассник Дима Беркович, с которым мы знакомы 60 лет, живёт в Москве, а болеет за «Зенит». Почему? Да вот, наверное, потому, что и я. И обсуждаем мы с ним, и печалимся, если что-то не так, и радуемся, когда что-то так. Вот, знаете, ведь артисты — люди чувственные. Нас вот эта энергетика очень быстро притягивает. Если бы на «Зенит» шли скучные лица, меня бы и не притягивало. А вот когда-то, в 1984-м году, мы театральным маленьким нашим кружком поздравляли «Зенит» с чемпионством и написали очень хороший номер про болельщика нашей команды: «Пускай невзрачен он на вид, но без него ничто «Зенит». Простой советский ленинградец, что ночью за билетами стоит». Это было очевидно, потому что было не достать билеты. И в СКК тоже было попасть нереально

— А текст к этому номеру вы написали?

— Текст написал я. И вот они, вот эти болельщики, там идут с вот такими лицами, понимаешь, ну как на свадьбу, ну как на день рождения, как на свидание с девушкой.

— А с кем-то из современных игроков удаётся сейчас общаться, поддерживаете контакты? И есть ли у вас любимый игрок в «Зените» сейчас?

— Вы знаете, я же могу отшутиться сейчас и сказать, что испанского языка я не знаю, к сожалению. А я бы так хотел. Когда-то «Зенит» ходил полной командой в зал перед матчем. Приходили в театр все. Тут я могу вам назвать пофамильно: Саша Кержаков, Андрюша Аршавин. Чуть позже Артём Дзюба, Андрюша Мостовой, они все были нашими зрителями. Они приходили, они не расходились, заходили к нам и болтали там, обнимались и так далее. Толя Тимощук тоже наш зритель. Это энергетический обмен, понимаете?

— Сергей Григорьевич, вы затронули тему легионеров, сейчас как раз хотят на них ввести лимит. Как относитесь к этой идее?

— Вы знаете что, я ведь не против легионеров. Я за русский футбол. Мне важно. Легионеры играют за свои сборные. И дай им бог там и удачи, и здоровья, и всего самого наилучшего. Нам нужна молодая кровь в русском футболе. Я бы хотел видеть в составах больше русских игроков. Не потому, что я их сразу приглашу в театр. Не для этого, нет. Я хочу, чтобы наш футбол был лучше, лучше, лучше и лучше. А вот сейчас я в «Зените» с биноклем рассматриваю молодое пополнение. Хорошо, что оно есть, оно появляется, и это всё налицо. Я вообще против футболистов ничего не имею. Не против легионеров, не против кого, но вот я за русский футбол, понимаете?

— Вы вместе с Михаилом Боярским являетесь одними из самых старейших главных болельщиков «Зенита» в Петербурге. Скажите, пожалуйста, как так сложилось и можно ли сказать, что это футбол вас объединил?

— Нет. Во-первых, были такие болельщики и до нас. Вот допустим, Кирилл Юрьевич Лавров, мне кажется, он был вообще законодателем футбольного боления. Кирилл Юрьевич не пропускал ни одного матча, когда у него не было спектаклей. В своей неизменной кепке, в ленинградском пальто хорошего кроя. Он не танцевал, но то, что он переживал, это однозначно. И то, что он светился, когда «Зенит» выигрывал, это однозначно. Мы с Михаилом Сергеевичем знакомы давно.

— Кто кого приобщил к футболу? Вы его или он вас?

— Я думаю, что никто никого не приобщал. Мы сошлись. Более повернутый на футболе — это я. Михаил Сергеевич более выдержанный, он никогда футбол не ставил выше работы, у него всегда была выше профессия, но тут вот так звёзды сошлись, что он постепенно, ну то есть здесь же тоже свои секреты, я не могу оставить работу, и он не может оставить работу. И тут — сидеть и радоваться, когда остальные работают. Поэтому даже в день спектакля или концерта у нас всегда за кулисами стоял телевизор. Постепенно мы стали ходить вместе. Естественно, мы сидели рядом и кричали, и пели, и орали, а иногда и не очень хорошие слова мы кричали, но вы знаете, футбол же мужская игра, это же не танцы. Это же не девушку пригласить. Вот здесь настоящая борьба. Я видел людей, которые занимали положение гораздо выше нас с Михаилом Сергеевичем, кричали всякие весёлые кличи, понимаете? Это футбол.

— Вы общаетесь с Михаилом Сергеевичем не только на футболе. И вы как-то отметили, что Михаил Сергеевич такой друг, как Карлсон. Почему такое сравнение? И что в целом для вас значит слово дружба? И какой настоящий друг для вас?

— Вы знаете что? Кто-то сказал, я даже сейчас не помню кто, друзья познаются в беде. Вы знаете, друга нужно проверять на проблеме. Знаете как? Очень хорошо, когда мы сидим за столом, и вроде бы и пиво свежее, и шампанское бурлит, и рядом хорошие анекдоты. А когда, не дай бог, какая-то проблема? Вот Михаил Сергеевич, когда, не дай бог, какая-то проблема, всегда оказывается рядом. Всегда.

— Сергей Григорьевич, я правильно понимаю, что на «Петровском» стадионе даже появились ваши какие-то персональные места?

— Я не знаю, чья это идея, но идея была смелая. Нам презентовали два особых места. На Мишином было написано «Каналья». На моём — «Одессит». Это было согласовано с нами. Миша почесался, сказал: я буду «Каналья». Я буду «Одессит». Иногда на игре Мишины эмоции зашкаливали. И когда пели гимн, он «скатывался» вниз и там терял свой возраст, своё звание, свою шляпу, всё!

Аршавин не знает. Я никогда ему не рассказывал. Мы ему придумали свою кличку — Заинька.

— Почему Заинька?

— Он когда бежал, Андрей Сергеевич и сейчас бегает очень быстро, он напоминал бег зайца. Его догнать было невозможно. И мы кричали: «Заинька!»

— Вы с ним ещё придумали такую интересную традицию: вы начали рассказывать о капустниках. Как зародилась эта традиция? Почему решили проводить такие капустники? И удается ли сейчас их ставить?

— Сейчас в театре существуют. Что такое капустник? Это переизбыток энергии, переизбыток позитива. Такой, знаете, «Бахчисарайский фонтан». Все же думают, что это какой-то огромный фонтан. Это вот такой фонтанчик. Вот если у меня есть в душе позитив, я хочу им поделиться с товарищами. И мы подолгу не расходимся после спектакля. Мы сидим и шутим, и балуемся. И вот это «всё» перерастает в капустники. Хочу вам сказать, что в своё время у определённых руководителей «Зенита» был очень хороший способ поднятия настроения. Мы с Михаилом Сергеевичем приезжали на базу и рассказывали команде анекдоты. Причём мы говорили: «Добрый вечер. Без купюр? Без купюр!» Это действие продолжалось час. И обязательно команда выигрывала на следующий день.

— То есть вы настраивали команду на позитивный лад?

Ну, назовите это так. Мы старались передать команде наш позитив, чтобы команда встрепенулась, вздохнула, увидела солнышко и так далее, и так далее.

— А вот когда команда проигрывает, как это отражается на вашей актёрской деятельности?  

— Вы знаете что? Мы же профессиональные ребята! Мы артисты профессиональные, а они футболисты профессиональные. Долго грустить нельзя, не нам, не им, конечно. Вот один раз я сел на ту трибуну, когда «Зенит» проиграл дома, мне кажется, какой-то московской команде. И я был очень расстроен. И кричал. И ко мне повернулись два серьезных болельщика и сказали: «Сергей Григорьевич, ну не надо так. У нас через три дня игра». И я понял, что это надо съесть. Поражение надо съесть. И готовиться к следующей игре.

— У вас в гримёрке есть что-то из атрибутики «Зенита»?

— Конечно! Когда заканчивалось строительство нового стадиона, приехал тогда, будучи Президентом России, Дмитрий Анатольевич Медведев. И он смотрел, как идёт стройка. Да, говорит, всё нормально. Я, говорит, приеду на открытие стадиона. Я говорю: «Дмитрий Анатольевич, а у вас есть шарф «Зенита»? — «А вот шарфа у меня нет». Я снял свой шарф, говорю, нет, теперь у вас есть шарф. И подарил Дмитрию Анатольевичу свой шарф. И через день или через два ребята из «Невского Фронта» подарили мне свой шарф с пониманием, что я Президенту России подарил свой шарф. И вот этот шарф у меня висит в гримёрке. Там же у меня висят некоторые фотографии с игроками, лежит мяч и так далее. Но эта гримёрка — это моя вторая жизнь. Я туда мало кого пускаю.

— Если возвращаться к современному «Зениту», сейчас поменялся председатель правления Константин Зырянов. Как считаете, что он может привнести, что он может дать «Зениту»?

— Вы знаете, я ничего не считаю. Я знаю Костю Зырянова как замечательного футболиста. Как основу центра поля, футболиста с замечательным характером, который в игре понимает всё, хорошо читает игру и, мне кажется, хорошо читает жизнь. И я жду только каких-то новых решений, новых веяний. Я говорю, в лице Константина Зырянова мы приобрели очень, как мне кажется, хорошего руководителя. Такое слово немножко не футбольное, но, в общем, это имя правильное, вот что я хочу сказать.

— Не все болельщики позитивно восприняли введение Fan ID. Как вы относитесь к введению Fan ID и есть ли он у вас?

— Это лично мое мнение, я не собираюсь его никому навязывать. Никому! Вы знаете, фанаты это очень серьёзные ребята. Я им вообще благодарен, когда распускались баннеры, вот эти километр на километр, я сразу думал: «А когда же их успевают делать? А кто их делает? Какие руки?» У меня от этого шли слёзы. Люди ехали в Швейцарию на выезд против «Грассхопперса». Трое суток на автобусе. Ну как я могу таких людей не уважать? Но при этом, если бы у меня попросили: Серёжа, нужно, чтобы получить пропуск на футбол, сделать санацию зубов. Я пошел бы и сделал. Но это моё личное мнение. У меня есть Fan ID, но я не имею права никому навязывать свою волю. Я не имею права. Все люди разные: одни такие, одни такие. Нас объединяет «Зенит». Мы — «Зенит». И фанаты очень нужны «Зениту». Очень. Со своей энергетикой. Со своим жизнелюбием.

— Вы обратили внимание, что болельщики готовы ехать за любимой командой куда угодно. Есть ли у вас какая-то мечта? И на какой игре хотели бы оказаться?  

— У меня мечта одна: я бы хотел, чтобы «Зенит» всегда подтверждал свой класс. Чтобы в команде были люди одной группы крови. Чтобы они всегда улыбались. Вот если кто-то лишний раз улыбнётся из наших кумиров, это уже счастье. В своё время один из любимых моих тренеров, Гус Хиддинк, его там спрашивали про его футболистов. Он говорит: «Ребята, чаще улыбайтесь. Ребята, вы избраны Богом. Вы прошли хорошую школу, попали в хороший клуб. Вокруг вас сидит 50 тысяч народа ежедневно. У вас очень красивые девушки. Улыбайтесь чаще!

— Михаил Сергеевич, ваш друг, обещал съесть собственную шляпу, если «Зенит» станет чемпионом. На что готовы вы, если «Зенит» станет чемпионом?

— Я объявляю во всеуслышание: в любое время года, если «Зенит» в сезоне 2025–2026 станет чемпионом, я выйду на Дворцовую площадь в полной экипировке клуба и спою гимн «Зенита» во весь голос!

— Сергей Григорьевич, спасибо вам огромное за это увлекательное интервью и за то, что позволили нам взглянуть на «Зенит» глазами настоящего болельщика!